Оставайтесь в курсе
RU

Кончаловский Петр Петрович

(1876 - 1956)

Петр Петрович Кончаловский: вехи творчества

В творчестве каждого художника, если он действительный, настоящий художник, наступает момент, когда он окончательно становится сам собой, растворяя в своем новом искусстве все, что досталось ему по наследству. 

Великая Октябрьская социалистическая революция решительно и глубоко переломила творческие пути многих выдающихся русских художников, она наполнила их творчество новым содержанием, преобразившим их художественную форму. Сложение подлинного творческого облика Кончаловского, рождение его творческой личности произошло в 20-х годах. Можно сказать больше: то, что он сделал в 20-е годы, стало прочной и почти что постоянной основой всех последующих тридцати лет его художественной биографии, не меняясь именно в своих наиболее существенных качествах. 

В 20-е годы Кончаловский стал художником-реалистом. 

Кончаловский Петр Петрович Кончаловский Петр Петрович Кончаловский Петр Петрович

Раньше, до революции и в годы гражданской войны, он увлекался разными формальными экспериментами, где импрессионисты, а потом Сезанн были лишь эпизодическими источниками подражания и опытов. Нужно сказать, что и взаимоотношения с Сезанном были у Кончаловского посложнее, чем у подавляющего большинства бесчисленных подражателей французского мастера, расплодившихся по всему белому свету. Кончаловский (как и Машков) лишь коснулся одним краем своего ищущего и пестрого творчества ранних лет сезанновских догматов, в которых другие художники утонули и растворились действительно без остатка, Кончаловский остался довольно-таки равнодушным к аналитической тенденции сезанновской живописи, приведшей в конце концов к бесстрастному рассудочному схематизму некоторых поздних и далеко не лучших картин Сезанна. Широкая и резкая обобщенность формы и цвета Сезанна была воспринята Кончаловским прежде всего как хорошее противоядие по отношению к томной стилизации художников „Мира искусства“. Отвлеченные опыты геометризации и построения формы условным цветом также мало прельщали Кончаловского, для которого вещественное бытие представляло главную и неоспоримую ценность жизни. Да и не мог забыть совсем образную основу искусства художник, который в эти самые годы ездил с Суриковым в Испанию и обладал таким вкусом к полнокровному реальному существованию, не могущему вместиться ни в какие ученые схемы. Кончаловский явно посматривал больше на те работы Сезанна, где сам французский мастер любовался живым, реальным строем вещей. 

Поэтому „сезаннизм“ сказался у Кончаловского главным образом в разных внешних приемах, стал для него модной манерой, а не мировоззрением. Этой манере он отдал обильную дань, отзвуки ее можно было наблюдать и долго спустя, когда он уже радикально изменился, но даже в 1910-е годы „сезаннистская“ манера не заслонила для него живое ощущение жизни, как это видно по работам, связанным с испанским путешествием. Участие Кончаловского в выставках художественной группы „Бубновый валет“ было скорее данью внешней и эффектной новизне формальных опытов, чем подлинным убеждением. Очень часто вся модная новизна Кончаловского в период до 1917 года сводилась к „принципиально“ небрежной, грубой фактуре, к нарочито широкой и упрощенной, эскизной манере письма, которую художник иногда довольно механически добавлял к композиции, построенной и нарисованной согласно самым обычным академическим правилам. В первые годы после Октябрьской революции, когда разнообразные отвлеченные формальные эксперименты казались некоторым художникам наиболее соответствующими задачам нового, революционного искусства, в творчестве Кончаловского резко усилились не только „сезаннистские“, но и кубистические опыты. Надо сказать, что такого рода эксперименты чрезвычайно быстро надоели Кончаловскому: их рассудочность и искусственность шли совершенно вразрез с присущей ему жизнерадостной полнотой восприятия жизни, а их полная непригодность для выражения каких-либо новых и революционных идей стала очевидной для всех еще в годы гражданской войны. 

В 1922-1923 годах, когда в советском искусстве по самым разным направлениям наметился всеобщий поворот к реализму, Кончаловский решительно порвал и с „сезаннизмом“, и с кубизмом, и с прочими отвлеченно-формальными теориями. Столь явный и резкий перелом от живописи „вообще“ к живописи, связанной с непосредственным чувством своего времени, своей страны, своего народа, не мог, разумеется, произойти совсем просто и без затруднений. Но дальше, с 1924 года, этот новый путь Кончаловского начал становиться все более твердым, убежденным и уверенным, принеся с собой целую вереницу блестящих успехов. 

Три цикла работ 1924-1927 годов определили, собственно говоря, весь творческий облик художника, дали живую, но в главном уже не меняющуюся основу для всех его дальнейших художественных исканий. Этими тремя большими и очень значительными сериями картин и этюдов стали: 
— неаполитанские, римские и венецианские пейзажи, написанные во время путешествия в Италию в 1924 году, 
обширная серия жанровых и пейзажных работ, выполненная в Новгороде в 1925-1926 годах, 
— серия картин и этюдов, сделанных в результате поездки на Кавказ в 1927 году. 

С этими же годами связан и ряд превосходных портретов. Два важных качества раскрылись со всей ясностью в этих работах. Во-первых, глубокое и увлеченное внимание к красоте и богатству реальной жизни, вылившееся в яркую, сильную, самобытную художественную систему. Во-вторых, сознательное и последовательное возвращение к старой традиции русской живописи, идущей от Александра Иванова до Сурикова и Серова. 

В 30-е годы искусство Кончаловского обрело всю полноту зрелого и ясного мастерства, направленного на выражение целостного и убежденного художественного мировоззрения. В этот период окончательно определились главные темы художника — портрет, пейзаж, натюрморт,— в которых опыт 20-х годов развился широко и свободно. Лишь в редких случаях Кончаловский обращался к созданию произведений в других жанрах, причем эти работы не относятся к его высшим достижениям. Но в портрете, пейзаже и натюрморте Кончаловский создал вещи, принадлежащие к числу тех произведений, которые определили важнейшие успехи советского искусства за сорок лет его исторического пути. 

Во всех этих основных областях своей деятельности Кончаловский постоянно бывал неровен, и его неудачные работы нередко заслоняли в глазах критики главное направление и главное содержание его творчества. Так сложилось, например, ошибочное суждение, будто Кончаловскому вообще чуждо портретное искусство, что в его портрете нет достаточной глубины психологического анализа и образной характеристики. Это неверно: уже на протяжении 30-х годов Кончаловский создал целую вереницу превосходных портретов своих современников — обычно выдающихся деятелей советской культуры в самых разных ее сферах. При этом, как правило, Кончаловский работал над сложными композиционными портретами, очень часто в рост, с широко использованным пейзажным или интерьерным фоном.

С конца 20-х годов определились и основные особенности натюрморта Кончаловского, а также и его пейзажа, где окончательно кристаллизовались лучшие и сильные качества, добытые художником в 1924-1927 годах. О натюрмортах Кончаловского писалось много, иногда эта сторона его творчества объявлялась самой для него характерной и самой главной. Но мне кажется, что сейчас уже можно сделать некоторые поправки в ставшие привычными суждения. Натюрморты Кончаловского, в общем, оказались тем сильнее и лучше, чем строже и собраннее было их исполнение, чем дальше они уходили от несколько упрощенного иордансовского „изобилия“, преломленного в ряде пышных декоративных холстов с нагромождением мясных туш, дичи и овощей. В 30-е годы возникли знаменитые „букеты“ Кончаловского, действительно ставшие не только одним из его любимых занятий (он ведь сам был прекрасным садовником), но и одними из лучших созданий русского и советского натюрморта.

Великая Отечественная война обострила и углубила лучшие качества искусства Кончаловского. Он откликался на непосредственные темы военных лет. Но наиболее глубокое выражение своих и общенародных чувств он снова нашел в искусстве портрета. На первом месте здесь замечательный „Автопортрет“ 1943 года, скорбный, напряженный, глубоко задумчивый и трогательный. 

С годами Кончаловский не старел ни телом, ни духом — последние десять лет его жизни и творчества ни на мгновение не давали какого бы то ни было снижения мастерства или снижения жизнеутверждающей энергии художника. К послевоенным годам относится особенно много портретов, большей частью сосредоточенно-интимного и камерного характера. В эти годы Кончаловский подвел итоги своему монументальному, полному жизненных сил пейзажному искусству, своему любованию бесконечным богатством материального бытия во множестве прекрасных натюрмортов. 

Все искусство Петра Петровича Кончаловского, со всеми своими исканиями и открытиями, заблуждениями, неудачами и большими, глубокими и важными достижениями, кажется прославлением и возвеличением человеческого труда и творчества на благо и на радость людям. 

 

 

Материал подготовлен на основе статьи Ф. А. Чегодаева в каталоге "Кончаловский. Художественное наследие". Москва, Искусство, 1964.

Сейчас в продаже

Фильтры
Цена
Период создания
Размеры
Ширина, см
Высота, см
Сортировка
Сортировка

Рекомендуем

Попков Виктор Ефимович Совхоз
бумага, холст, масло
Публикация в каталоге.
1964-1965
По запросу
Колесников (Одесский) Степан Федорович Весенние работы
бумага на картоне, графитный карандаш, темпера
НИНЭ им. Третьякова
1917
930 000
1830-1840-е гг.
2 325 000
Рабин Оскар Яковлевич Ночная корова
оргалит, масло
Силаев В.С.
1975
По запросу
1973
270 000
1921
3 255 000
рубеж XIX - XX вв.
1 674 000
Зверев Анатолий Тимофеевич Боевой петух
картон, масло
Силаев В. С.
1986
1 395 000
1950-е
650 000
завод Попова Часы
фарфор, позолота, роспись
1830
520 000
неизвестный художник, Япония Окимоно «Гейша с зонтом и цветами»
Слоновая кость, резьба, гравировка, тонировка
кон. ХIX века
930 000
1 пол. XX века
390 000